Публикация: Н. Г. Филиппенко Еще несколько слов в защиту В. И. Экземплярского (1875–1933) (к вопросу о проблемах историко-философского анализа наследия профессоров Киевской Духовной Академии начала ХХ века) // Науковий часопис Національного педагогічного університету імені М. П. Драгоманова. Серія 7. Релігієзнавство. Культурологія. Філософія. – К., 2012. – Вип. 27(40). – С. 272-282.

Следует с самого начала уточнить, что основная проблема, исследуемая в предлагаемой статье, связана с осмыслением искажений и неточностей, присутствующих в историко-философском анализе наследия профессоров Киевской Духовной Академии начала ХХ века (как, например, в случае с работой В. И. Экземплярского «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых»), которые в значительной степени связаны с ошибочностью исходных исследовательских установок. По мнению автора, наиболее корректным в области философии было бы осуществлять такое исследование с позиций религиозной философии, основывающейся на православном вероучении. Прежде всего, потому, что во внерелигиозном философском дискурсе либо остается незамеченной, либо, как минимум, достаточно неточно раскрывается религиозная сторона наследия профессоров КДА. Это происходит в связи с отсутствием понимания, а не просто осведомленности о православном вероучении (надеюсь, ход изложения позволит это аргументировать), что требует от исследователя хотя бы некоторого проживания истин Православия, т. е. опыта пребывания в Церкви.

Что касается имеющихся публикаций, то в целом тема, вынесенная в подзаглавие статьи, не отличается новизной, хотя будет преувеличением сказать, что ей, несмотря на достаточно обширный массив конкретных историко-философских исследований, посвященных Киевской Духовной Академии начала ХХ века (на наш взгляд, среди них больше всего заслуживают внимания монографии Н Г. Мозговой [9] и коллектива кафедры философии и религиеведения НаУКМА [6]), уделено достаточное внимание. В целом именно методологическим проблемам исследования наследия профессоров Киевской Духовной Академии этого периода посвящены диссертационное исследование и монография М. Л. Ткачук [15]. В отношении творчества профессора нравственного богословия Киевской Духовной Академии Василия Ильича Экземплярского следует заметить, что и его анализ ограничен довольно скромным количеством научных трудов. Это работы В. Л. Грищенко [3, 4, 5], Ж. Нива [10], П. Г. Проценко [13], Н. В. Сомина [14], Н. Г. Филиппенко [16, 17, 19], коллективная монография «Философская мысль в Киевской духовной академии в начале ХХ века» [6, с. 30-41]. Соединить эти две темы автора побудил, можно сказать, хрестоматийный пример, связанный со статьей В. И. Экземплярского «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых», как нельзя лучше позволяющий раскрыть, уточнить и детализировать те, все еще не до конца уясненные трудности, с которыми связана историко-философская интерпретация творчества профессоров КДА, их текстов, укорененных в православной традиции. Это – корректная реконструкция идей автора, основывающаяся на уяснении поставленных им целей и четком воспроизведении его аргументации, адекватное описание культурно-исторического контекста, непременное учитывание и осмысление концептуальных установок мыслителя, а также выявление тех эвристических возможностей, которые открывают его идеи для философии . И во всех этих моментах религиозная составляющая оказывается основополагающей и требует как можно более точного воспроизведения.

Цель данного исследования и состоит в анализе проблем историко-философского исследования текстов профессоров духовных академий, используя пример со статьей «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых», хрестоматийность которого обусловлена тем, что эти проблемы выступают в нем с предельной очевидностью. Автор видит свою задачу и в том, чтобы продемонстрировать эффективность исследования творчества профессоров КДА с позиций религиозной философии, основанной на православном вероучении.

Наше изложение начнем с констатации первой из проблем, выявленных в исследовании упомянутой работы В. И. Экземплярского, – отсутствие полноценной реконструкции идей автора, т. е. фактически непрочитанность оригинального текста. Можно сказать, что эта непонятость преследовала статью с самого начала. В этом году мы отмечаем своеобразный горький юбилей, связанный с этим: «Указом Св. Синода от 10 апреля 1912 года за № 5004 экстраординарный профессор Академии по кафедре нравственного богословия Василий Ильич Экземплярский уволен от службы в духовной Академии вследствие признания преподавательской деятельности его несогласною с требованиями Высочайше утвержденного Устава духовных Академий и вредною» [11, с. 37]. Формальным поводом для увольнения и стала его статья «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых», опубликованная в книге издательства «Путь» в «Сборнике втором: О религии Льва Толстого». Для нас важным в тексте указа об увольнении является именно воспроизведение основных идей автора: «Экземплярский, будучи профессором нравственного богословия, дерзнул: а) сопоставлять великого учителя Церкви святого Иоанна Златоуста с отлученным от Церкви, за отрицание ее и ее учения, писателем графом Львом Толстым и утверждать при этом, что “на высоко поднятом словом и страдальческою жизнью знамени св. Иоанном Златоустом был начертан тот же святой призыв, что и у Л. Н. Толстого”, б) называть сего отлученного от Церкви писателя “великим усопшим проповедником”, а его антихристианское учение путем “в землю обетования”» [21, с. 6-7]. Таким образом, в этом представлении его идей профессор Духовной Академии фактически оказывается уличенным в антиправославной деятельности, хотя, как увидим чуть позже, его собственный текст свидетельствует об обратном – о развенчании культа Л. Толстого и защите истин Православия.

Но и те, кто выступил в защиту В. И. Экземплярского, не до конца восприняли смысл авторского текста. Например, хотя С. Н. Булгаков написал заметку «Самозащита В. И. Экземплярского» [1] в его поддержку, но в письме к А. С. Глинке-Волжскому по поводу сборника от 12 (25) декабря 1911 года мы встречаем следующую оценку им статьи «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых»: «Я в общем доволен (мне не нравятся определенно статьи Н. А. [Бердяева] и Экз.[емплярского]…»  [2, с. 188].  Таким образом, следует признать, что и соавторы В. И. Экземплярского по сборнику не оценили по достоинству его работу. Фактически разъяснения, данные автором в брошюре «За что меня осудили?», опубликованной в ноябре 1912 года, оказались адресованными и недругам, и друзьям.

Как нередко бывает в истории мысли, первоначальные оценки творчества мыслителя в той или иной мере сказываются на последующих интерпретациях. Так произошло и в случае с В. И. Экземплярским. Поскольку его увольнение из КДА достаточно широко освещалось на страницах периодической печати дореволюционной России начала ХХ века, а, кроме того, не мог не вызвать интерес повод, из-за которого оно произошло (отношение к Л. Толстому), этот факт не оставили без внимания гуманитарии уже в конце ХХ века, когда обращение к религиозной истории перестало быть табу в нашей научной среде. Но, отталкиваясь от формулировки Св. Синода по делу В. И. Экземплярского, светские исследователи приняли во внимание лишь культурно-исторический контекст и события, и статьи, к тому же отчасти. Вне поля их зрения оказался весьма существенный момент – трансформация культурного контекста конца XIX – начала ХХ века в России. Уже Религиозно-философские собрания в Санкт-Петербурге (1901–1903) стали индикатором его изменения. Помимо тенденций, ранее существующих в культуре и тяготеющих либо к Православию, либо к инославию, либо к секулярной позиции в той или иной форме, возникает новое направление, вначале немногочисленное (ярким представителем которого был, например, Л. Толстой), а затем все более влиятельное (к нему принадлежали некоторые видные деятели Религиозно-философского возрождения, в частности Д. Мережковский, З. Гиппиус и др.). Суть этого религиозного по своей сути течения сводилась к отделению христианства либо от Церкви вообще (как в случае с Л. Толстым), либо от исторической Церкви, что также заканчивалось созданием еретических учений того или иного рода (вспомним хотя бы концепцию Д. Мережковского об историческом христианстве Нового Завета как второй ступени в религиозной эволюции, своеобразном антитезисе Ветхому Завету, синтезом которых станет грядущий Завет Св. Духа). Поскольку, как отмечалось, это направление становилось все более влиятельным в среде интеллигенции, от Православной Церкви требовалось не просто его отбрасывание и осуждение (в чем ее официальные представители порой не отдавали себе отчета), а взвешенный анализ, способный зафиксировать как его положительные моменты (стремление к следованию христианским идеалам), так и негативные (отрицание объективной значимости христианской догматики и экклезиологии, вне которых нет христианства). Только такое разъяснение могло открыть религиозно настроенной интеллигенции подлинное христианство и привлечь ее в Церковь. Необходимость этого отчетливо осознавал В. И. Экземплярский, когда писал: «Но может быть самое сопоставление Толстого со св. Иоанном Златоустом уже составляет преступление? В указе Святейшего Синода прямо это и отмечается, когда говорится, что я “дерзнул” сопоставить учителя Церкви с лицом, от нее отлученным. Но что же собственно преступного в этом сопоставлении, что даже в нем просто неудобного для православного богослова? Почему никто не считает преступным сравнивать учение язычника Платона с учением Господа Иисуса Христа и отмечать истинное в учении первого? Почему никого не соблазнило бы, например, сопоставление св. Иоанна и Э. Канта? Сравнивать учение Л. Н. Толстого и св. Иоанна Златоустого можно, продолжаю и теперь я думать, потому, что ставили и согласно решали они один и тот же великий вопрос об отношении евангельских заповедей к жизни» [21, с. 9-10], при этом указывая: «догматических воззрений великого писателя я не разделяю и всегда искренне скорбел, что Л. Н. Толстой находился вне общения с Церковью и порицал многое, безмерно для меня высокое и святое, в ее учении» [21, с. 9].

Но главным является то, что в процессе анализа текста В. И. Экземплярского светские исследователи не уделили должного внимания концептуальным установкам самого автора, т. е. «отсекли» его православное мировидение. Этот «усеченный текст» и подвергался анализу: в результате главным в нем стала «защита Экземплярским Толстого». Фактически мы получили оценку-«перевертыш»: то, за что раньше ругали В. И. Экземплярского, теперь вменялось ему в заслугу – он установил схожесть учений св. Иоанна Златоуста и Льва Толстого. Но тем самым подразумевалось, что профессор Духовной Академии не придал особого значения еретической стороне учения Л. Толстого, т. к. критика им писателя не упоминалась вовсе. Так, известный французский славист Жорж Нива в статье  «“Киевская школа” аббата Портала», написанной на русском языке, т. е. рассчитанной на аудиторию, открывающую ранее запрещенных религиозных мыслителей, указывает: «Сравнение, проводимое Экземплярским, отважное и несколько удивительное. Для него важно у обоих авторов первенство жизни над учением, применение заповедей над их истолкованием. Оба доказывают, что общая сумма страданий уменьшится при следовании на первый взгляд неисполнимым заповедям Христа. “Графа Толстого отделяет от св. Иоанна Златоуста полторы тысячи лет, но решают они один и тот же, центральный для христианской совести, вопрос о жизни по вере Христовой”» [10].

Несколько по-иному эта работа В. И. Экземплярского представлена в наших историко-философских исследованиях. Начнем с того, что во многом оценки здесь совпадают с утверждениями Жоржа Нива, хотя, скорее всего, авторы сформулировали эти выводы независимо друг от друга. Так,  в статье В. Л. Грищенко «Христианский моральный идеал в этической концепции В. Экземплярского» читаем: «В идеях великого русского писателя и подвижника, который видел в осуществлении заповедей Христовых закон истинной свободы и радости для человека, киевский профессор находит прямое (выделено нами – Н. Ф.) продолжение слова и дела Иоанна Златоуста» [5, с. 66]; «По мнению В. Экземплярского, позиция Л. Толстого полностью противоречила нормам современного государственнического богословия, но в главном вопросе – жизнеутверждении христианской этики – полностью (выделено нами – Н.Ф.) совпадала с святоотеческим учением, в частности, со взглядами Иоанна Златоуста» [5, с. 67]. Однако сам В. И. Экземплярский высказался против такой трактовки своей позиции: «“Новое время” передает, что в докладе митрополита Киевского сказано, будто бы я утверждал, что “нравоучения писателя во всем сходны с учением Иоанна Златоуста”», но «утверждать подобное тождество нравоучения названных моралистов значило бы обнаружить совершенное незнакомство и с Толстым, и с Иоанном Златоустым…»  [21, с. 67].

И все же, как в оценке статьи «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых», так и других работ В. И. Экземплярского, посвященных проблемам христианской этики, параллельно с предыдущими высказываниями начинает также отмечаться связь между христианской этикой и догматическим учением Церкви.  Правда, эти утверждения носят декларативный и часто противоречивый характер: «Как и отцы Церкви, В. Экземплярский опорой морального идеала считал догматические основания, признавая истины веры истинами самой жизни. Мы не находим у мыслителя догматико-богословских построений по этому вопросу, поскольку решая его, он выступает скорее как религиозный философ. Но этический максимализм творчества В. Экземплярского имеет догматическую окраску» [5, с. 66]. Вопрос же, почему эта связь неизбежна в христианстве, а, значит, и вопрос, что отличает христианскую этику от этических систем не только Л. Толстого, но и других религий, по-прежнему остается за «скобками» исследования. А ведь именно это важно для В. И. Экземплярского, когда он отмечает принципиальное отличие нравственных учений Л. Н. Толстого и св. Иоанна Златоуста.

Наиболее ценным, на наш взгляд, в исследовании В. Л. Грищенко этической концепции В. И. Экземплярского является замечание о том, что в творчестве духовно-академических мыслителей иногда бывает трудно отделить религиозно-философские размышления от богословия, хотя аргументация, приведенная автором в пользу этого утверждения, не является безупречной: «В понятийном аппарате христианской моральной доктрины существует ряд как философских (добро, зло, справедливость, счастье, свобода, идеал, обязанность, чувство, сознание и др.), так и богословских (грех, спасение, искупительная жертва, молитва, таинство и др.) категорий, при этом значительная их часть принадлежит не только к христианской этике, но и к этическим доктринам другой мировоззренческой направленности. Именно этим обстоятельством, на наш взгляд, обусловлена сложность в отделении религиозной моральной философии от морального богословия… Особенно это касается духовно-академических мыслителей, философствование и богословствование которых составляют нераздельное целое» [5, с. 63] Спорность аргументации автора обусловлена тем, что перечисленные ею философские категории принадлежат и к области богословия, а для христианской философии «своими» окажутся и те богословские категории, которые незначимы для секулярной философии.

На наш взгляд, некоторая «неразличимость»  религиозно-философских размышлений и богословия – характерная особенность религиозной мысли дореволюционной России. Но в то же время в ХХ веке вначале интуитивно, а затем все более отчетливо,  начинает осознаваться различие, существующее между этими типами религиозной мысли, а потому и необходимость определить в каждом конкретном случае, к какому жанру принадлежит та или иная концепция. Кроме того, встал вопрос и о том, возможна ли вообще христианская философия или ее следует признать тупиковым путем в богословии. Эта «спаянность» религиозной философии и богословия, а также попытка ответить на последний вопрос породили столь разные интерпретации религиозной мысли дореволюционной России в двух фундаментальных трудах – «Путях русского богословия» Георгия Флоровского и «Истории русской философии» Василия Зеньковского [18, с. 307-308]. Но именно в результате этой дискуссии Василий Зеньковский сформулировал различие между богословием и христианской философией. Если богословие исходит из данных Откровения, является созданием общецерковного характера, то христианская философия, основываясь на вероучении, может развиваться двояко – либо как разворачивание и осмысление индивидуального «веросознания», либо как «оправдание» веры или согласие ее с началами философии [7, с. 533].

Прежде чем перейти к реконструкции идей статьи В. И. Экземплярского, следует упомянуть еще об одной проблеме, которая поджидает нас на этом пути, причем в отношении любого автора, – попытка найти другую, «более сильную», с нашей точки зрения, аргументацию его идей. Что касается В. И. Экземплярского, то эта опасность пока только «витает в воздухе». Но в частном разговоре на одной из конференций мне довелось услышать следующий упрек в его адрес – «обоснование этической концепции выглядело бы гораздо более убедительным, если бы автор опирался не на св. Иоанна Златоуста, а на блаж. Августина». Хотя профессор КДА даст ответ и на этот вопрос, если мы внимательно вчитаемся в его статью и в те тексты, которые он был вынужден написать, чтобы разъяснить свою позицию.

Многие упущения предыдущих исследований были учтены и исправлены в коллективной монографии «Философская мысль в Киевской духовной академии в начале ХХ века» [6, с. 30-41], где речь идет о реконструкции и осмыслении ситуации с увольнением В. И. Экземплярского из КДА, поводом для которого, как отмечалось, стала статья  «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых». Но поскольку ее текст был прочитан под углом анализа «дела В. И. Экземплярского», оказались недоговоренными до конца такой важный аспект культурно-исторического контекста, как особенности отношения Православия и культуры в начале ХХ века, и, что самое главное, – концептуальные установки автора, во всей полноте проявившиеся в выяснении не только сходства, но и отличия понимания христианской этики Л. Толстым и св. Иоанном Златоустом, т. е. святоотеческой традицией, для которой связь нравственности с православными догматами является  сущностной и неразрывной. Вне поля зрения исследователей остались также те эвристические возможности, которые открывают идеи В. И. Экземплярского для философской этики.

По нашему мнению, для того, чтобы осуществить как можно более полную реконструкцию статьи В. И. Экземплярского «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых», следует обратиться к уже упоминавшейся брошюре «За что меня осудили?», включающей помимо указанной статьи, опубликованной в сборнике о Л. Н. Толстом, и «Несколько слов уволенного профессора духовной Академии в защиту своего богословского направления», а также к эпистолярному наследию мыслителя.

Итак, начнем с задач, которые ставил перед собой Василий Ильич Экземплярский. Если в целом целью «Сборника второго: О религии Льва Толстого» являлась критическая оценка религиозных взглядов Л. Н. Толстого, бывшего кумиром русской интеллигенции той поры, то профессор КДА поставил себе гораздо большую задачу – не ниспровергать писателя с пьедестала, а показать, что «та часть истины, которая прошла через его (Л. Н. Толстого) сознание, уже с первых веков христианства заключена в творениях великих провозвестников церковного учения и заключена во всей полноте», поскольку ему «хотелось привлечь внимание русского интеллигентного общества, для которого и предназначался сборник, к древнецерковной мысли, и в Церкви показать хранительницу и провозвестницу Христовой истины» [21, с. 5]. При этом Экземплярский утверждает, что «Толстой – не учитель Церкви и даже, что он по самому существу своей проповеди оказался вне Церкви, вне соборного познания истины Христовой» [21, с. 6]. Сошлемся на еще одно, более личное, свидетельство В. И. Экземплярского о его двойственном отношении к Л. Н. Толстому, высказанное в письме к А. С. Глинке-Волжскому от 20.02.1916 г. по поводу статьи последнего о Л. Н. Толстом, присланной для журнала «Христианская мысль»: «… Не как редактор пишу (здесь я мог бы очень дипломатично рассказать), а как человек, связанный духовно с Толстым и ненавистью, и любовью. Пока Толстой был жив, жил в своей Ясной Поляне, до тех пор во мне преобладала «ненависть», конечно, религиозная. Но со мгновения его «ухода» эта ненависть умерла, осталась жалость и благодарная дума об ушедшем» [12, л. 6]. Вне сомнения, и жалость эта тоже имеет религиозный характер – пребывание писателя вне Церкви.

Автор также объясняет и то, почему из всех учителей Церкви он избрал св. Иоанна Златоуста для сравнения его учения с размышлениями Л. Н. Толстого о жизненном значении евангельских заповедей: во-первых, потому что св. Иоанн Златоуст – один из величайших учителей Церкви; а, во-вторых, поскольку именно его русский писатель чаще других богословов обвиняет в искажении христианства [20, с. 23]. Таким образом, он словно заранее упредил вопрос о том, почему ограничился рассмотрением именно взглядов св. Иоанна Златоуста при изложении святоотеческого понимания нравственности.

Была еще одна задача, по отношению к которой предмет статьи – сравнение нравственных учений Льва Толстого и св. Иоанна Златоуста, имеет подчиненное значение. Сам мыслитель сформулировал ее так: «Если в области христианского вероучения, в самом существенном, мы уже можем с благодарной памятью жить плодами многовековых усилий древней Церкви в ее стремлении облечь христианскую истину в точно отвечающие ей догматические формулы, то в области нравственного христианского учения мы почти не имеем таких формул, а дело понимания евангельского учения в его отношении к запросам нашей жизни во многих случаях является нашим долгом, требует напряженной работы нашего христианского сознания, а иногда и нравственного подвига» [21, с. 13]. Можно сказать, что эта цель определила весь смысл творчества В. И. Экземплярского и именно ее реализация стала причиной его полемики с направлением, названным им «официальным» богословием. Указывая, что задачей нравственного богословия является оценка жизненных явлений с точки зрения евангельских истин, он отмечает, что она может быть двоякой – либо евангельский идеал становится мерилом истинности жизни, либо жизнь в ее наличном состоянии оправдывается и освящается от имени христианства. Он следующим образом обосновывает свой выбор в пользу первого направления и неприятие второго: «Первую оценку явлений жизни я считаю единственно законной в христианской этике как науке нормативной, и на этой точке зрения всегда стояли, в моем сознании, святые учители Церкви. Вторую же оценку жизненных явлений я считаю ошибочной по существу, и это направление нашей науки, можно сказать господствующее у нас, я характеризую термином «официальное» или «казенное» богословие. Называю я так это направление потому, что, по моему убеждению, оно более прислушивается к голосу мира и преданиям человеческим, чем к голосу Господа и предания церковного» [21, с. 14].

Все это в целом определило ход мысли В. И. Экземплярского и особенности изложения им выбранной темы. Сравнивая религиозно-нравственные учения св. Иоанна Златоуста и Л. Н. Толстого, Экземплярский указывает, что каждое из них, словно знамя, имеет две стороны, и если первая из них похожа у обоих, то вторая – диаметрально противоположна. Он отдает дань уважения Л. Толстому за первую и порицает за вторую. Ценность религиозной проповеди русского писателя Экземплярский видит, во-первых, в его вере в жизненное значение евангельских заповедей, а, во-вторых, – в отказе принять тот разлад, который существует между евангельскими заповедями и наличной жизнью общества, именующего себя христианским.

Он согласен с Л. Толстым, что нельзя рассматривать евангельские заповеди, учение Христа в качестве недостижимого идеала, не могущего быть исполненным здесь и теперь, ибо «если бы жизнь здесь не подтверждала учения Христа о жизни, то это учение было бы не истинно» [20, с. 27], – цитирует Экземплярский писателя. Так же и св. Иоанн Златоуст исповедовал, что учение Христово – «не мечта («Христианство не шутка, возлюбленные, и не праздное дело»), а основа истинной жизни и радости, и что заповеди Христовы воистину имеют обетования жизни и будущей, и настоящей» [20, с. 51]. Мысли Толстого о том, что Христос учит перестать мучить себя во имя мира сего, где правит закон борьбы всех против всех, гонения друг друга, что, в отличие от этого, евангельские заповеди добра для исполняющих их – большее благо, ибо им платить злом будут только злые, созвучны утверждениям св. Иоанна Златоуста, который, сравнивая закон эгоизма и страстей с законом Христа, доказывает благодатность для каждого второго и неестественность и тяжесть первого [20, с. 44-46]. Экземплярский отмечает также поразительное совпадение св. Иоанна Златоуста и Л. Толстого в понимании того, что тот, кто следует за Христом, воспринимает и скорби, и радости иначе, чем ученик мира, ибо не ими исчерпывается и наполняется его жизнь [20, с. 38, 49-50].

Но, указывая на сходство мыслей Л. Н. Толстого с учением св. Иоанна Златоуста о жизненном значении евангельских заповедей, Экземплярский отмечает их коренное различие в понимании отношения между нравственностью и догматами, хранительницей которых является Церковь. Для Толстого, догматы не просто индифферентны по отношению к нравственному учению Христа, но, согласно ему, «одним из важнейших тормозов на пути реализации учения Христова в жизни является догматическая вера Церкви в грехопадение прародителей, искупление Господом Иисусом Христом вины человека и дарование миру благодати Св. Духа, а особенно вера в будущее воскресение и личную загробную жизнь» [20, с. 40]. В связи с этим профессор КДА, напомнив, что Л. Н. Толстой был отлучен от Церкви, утверждает: «Но не будь этого внешнего акта отлучения, все равно этот обратный девиз его жизни и деятельности ставил его вне Церкви…» [20, с. 39]. Характерно, что православный священник Лев Жилле при обсуждении творчества Л. Толстого на одном из заседаний Франко-русской студии, существовавшей в Париже с октября 1929 по апрель 1931 гг., можно сказать, в точности повторил эту оценку антицерковной позиции Л. Толстого В. И. Экземплярским: «Отлучая Толстого, Церковь только подтвердила то, что Толстой сделал сам» [8, с. 348].

Св. Иоанн Златоуст, напротив, считает, что догматы и составляют то основание, на которое опираются заповеди Христовы, являющиеся средством уподобления совершенному Богу, путеводителем к Тому, Кто дает нам и знание, что есть истинное добро, и способность, и силы его творить. Ибо то, что нам дано знать о Его совершенстве, заключено в догматах веры, обосновывающих онтологический характер нравственных норм как принципов человеческого бытия: «Будем верить Божественному Писанию и, следуя тому, что в нем сказано, будем стараться хранить в душах своих здравые догматы, а вместе с тем и вести правильную жизнь, чтобы и жизнь свидетельствовала о догматах, и догматы сообщали жизни твердость» [20, с. 42].

Итог своих размышлений В. И. Экземплярский видит в развенчании ошибочного мнения и самого Л. Н. Толстого, и русской интеллигенции, считавших его религиозно-нравственное учение каким-то новым, по сравнению с церковным, учением о жизненности евангельских заповедей, не подозревая, что учителя Церкви, подобно тому, как это делал св. Иоанн Златоуст полторы тысячи лет назад, говорили о том же гораздо глубже и полнее, поскольку не разъединяли, а связывали евангельские нравственные заповеди и христианские догматы. Но одновременно он делает вывод о пагубности для исторической Церкви того направления современного ему богословия, которое, выступив и против того во взглядах Толстого, что совпадает с учением свв. отцов о возможности и необходимости исполнения заповедей Христа, дало повод для обличения не его представителей, а всей Церкви, от имени которой они говорили. Из-за подобных утверждений «прямое нарушение заповедей Христовых вошло в самый быт жизни христианской как нечто законное, извиняемое немощностью человеческой природы и устоями человеческих общежитий» [20, с. 59].

Что касается эвристических возможностей для философии, то понимание В. И. Экземплярским как православным богословом нравственности позволяет по-новому осмыслить ее значимость и в философской этике. В отличие от традиционно философской ее трактовки, здесь она выступает не только как регулятив отношений между людьми, не только как смыслообразующий, но и как онтологический принцип. Нравственность становится тем, что бытийственно отличает человека, поскольку за ее пределами он неминуемо о-безображивается, разрушает не только другого, но и самого себя. Это то, что способно вместить в себя философское знание, ответ же на вопрос, почему нравственность является мерилом человечности, и как человеку возможно быть нравственным в безнравственном мире, находится уже за пределами философии – в сфере христианской догматики, бессмысленной для секулярной философии, но значимой для религиозной. И он состоит в том, что человек создан по образу и подобию Бога, Который есть Любовь, проявившаяся к человеку не только в его творении (как акте Божественной свободы), но и его спасении (как акте Божественного самопожертвования). Однако мы будем вынуждены признать, что без учета такого (религиозного) ответа невозможно обосновать нравственность не только как способ человеческого бытия, но даже и как необходимый (а не один наряду со многими альтернативными) регулятив человеческих отношений. Таким образом, можно сделать вывод, что религиозная и секулярная философия позволяют очертить и закрепить два разных выбора в понимании и нравственности, и ее значения в жизни человека.

Следует заключить, что осуществленная нами с позиций религиозной философии, основанной на православном вероучении, реконструкция текста В. И. Экземплярского, базирующаяся на выявлении целей, поставленных им самим, на уяснении выбора им определенной аргументации, на воспроизведении его концептуальных установок, ядро которых составляет догматическое учение Православной Церкви, позволила заполнить пробелы и исправить неточности, неминуемо возникающие во внерелигиозном философском дискурсе, поскольку часть смыслов исследуемого текста, религиозного по своей сути, для него оказываются либо «закрытыми», либо неверно понятыми. Что касается дальнейших перспектив, то, по нашему мнению, именно такой исследовательский подход позволит осуществить адекватную реконструкцию и интерпретацию трудов профессоров Киевской Духовной Академии.

Литература:

1. Булгаков С. Самозащита В. И. Экземплярского / С. Булгаков // Русская мысль. – 1912. – Кн. VIII. – с. 39-40.

2. Голлербах Е. А. «К незримому граду: Религиозно-философская группа “Путь” (1910-1919) в поисках новой русской идентичности / Е. А. Голлербах – СПб.: Алетейя, 2000. – 560 с.

3. Грищенко В. Л. В. Екземплярський у релігійно-філософському житті Києва початку ХХ століття  / В. Л. Грищенко // Наукові записки НаУКМА. – 1999. – Том 8. Філософія, право. Історико-філософські студії. – с. 42-49.

4. Грищенко В. Л. Сенс любові: християнська етика В. Екземплярського / В. Л. Грищенко // Наукові записки НаУКМА. – 2000. – Том 18. Філософія та релігієзнавство. – с. 35-39.

5. Грищенко В. Л. Християнський моральний ідеал в етичній концепції В. Екземплярського / В. Л. Грищенко // Магістеріум. – Випуск дев’ятий. Історико-філософські студії. – 2002. – с. 63-68.

6. Звіт про науково-дослідну роботу «Філософська і богословська думка в Київській духовній академії на початку ХХ століття». Ч. 1. Колективна наукова монографія «Філософська думка в Київській духовній академії на початку ХХ століття» (рукопис). – К., 2010. – с. 6-460. [електронний ресурс] / М. Л. Ткачук, В. П. Козловський, С. Л. Кузьміна, Л. А. Пастушенко // Режим доступу: http://www.ekmair.ukma.kiev.ua/bitstream/123456789/1023/1/zvit_Tkachuk%20vol.1.pdf 

7. Зеньковский В. История русской философии / В. Зеньковский – М.: Академический проект, Раритет, 2001. –  880 с.

8. Любомудров А. Вера и творчество в русско-французском диалоге 1929–1931 годов (по материалам Франко-русской студии) / А. Любомудров // Альфа и Омега. – 2010. – № 2 (58). – с. 344-360.

9.  Мозгова Н. Г. Київська духовна академія, 1819–1920: Філософський спадок / Н. Г. Мозгова  – К.: Книга, 2004. – 320 с.

10. Нива Жорж. «Киевская школа» аббата Портала [электронный ресурс] / Жорж Нива // Режим доступа: http://nivat.free.fr/articles/kievskaja_shkola.php#ref2#ref2

11. Отчет о состоянии Киевской Духовной Академии за 1911–1912 учебный год // Труды КДА. – 1913. – Кн. 1. Январь. – с. 1-75.

12. Письма Экземплярского Василия Ильича к Глинке Александру Сергеевичу. 6 декабря 1915 г. – 10 ноября 1916 г. / В. И. Экземплярский // РГАЛИ. – Ф. 142. – Оп. 1. – Ед. хр. № 312. – л. 1-22. 

13. Проценко П. Г. Лев Толстой как яблоко церковного раздора. Архиепископ Антоний против профессора Экземплярского[электронный ресурс] / П. Г. Проценко // НГ Религии. – 2008. – 19 ноября. // Режим доступа: http://religion.ng.ru/history/2008-11-19/7_tolstoy.html

14. Сомин Н. В. Феномен Экземплярского (о жизни и нравственном богословии проф. Киевской Духовной Академии Василия Ильича Экземплярского) [электронный ресурс] / Н. В. Сомин // Режим доступа: http://chri-soc.narod.ru/Exem_b.htm

15. Ткачук М. Л. Київська академічна філософія ХІХ – початку ХХ ст.: методологічні проблеми дослідження/ М. Л. Ткачук. – К.: ПАРАПАН, 2000 – 248 с.

16. Филиппенко Н. Г. Из истории Киевского религиозно-философского общества (1908–1919): В. И. Экземплярский об онтологических основаниях нравственности / Н. Г. Филиппенко // Практична філософія. – 2009. – № 4(34). – с. 195-202.

17. Филиппенко Н. Г. Киевское Религиозно-философское общество (1908–1919). Очерк истории. Монография / Н. Г. Филиппенко – К.: ПАРАПАН, 2009. – 140 с.

18. Филиппенко Н. Г. «Новое богословие» или христианская философия: из истории интерпретации религиозно-философской мысли начала ХХ века Георгием Флоровским и Василием Зеньковским / Н. Г. Филиппенко // Стратегія духовного розвитку України: єдність духу в союзі миру. Збірка матеріалів третіх Покровських міжнародних місіонерсько-просвітницьких читань. – Полтава, 2010. – С. 306-312.

19. Филиппенко Н. Нравственность как способ человеческого бытия. Несколько слов в защиту профессора Киевской Духовной Академии В. И. Экземплярского (1875–1933) / Н. Филиппенко // Філософія гуманітарного знання: раціональність і духовність. Матеріали Міжнародної наукової конференції 2–3 жовтня 2008 р. – Чернівці, 2008. – с. 278-282. 

20. Экземплярский Василий. Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых / Василий Экземплярский // Экземплярский Василий. За что меня осудили? – К.: Типография Товарищества И. Н. Кушнерев и Кº, 1912. – с. 20-61.

21. Экземплярский Василий. Несколько слов уволенного профессора духовной Академии в защиту своего богословского направления / Василий Экземплярский // Экземплярский Василий. За что меня осудили? – К.: Типография Товарищества И. Н. Кушнерев и Кº,  1912. – с. 3-19.